Расклад «Лечение болезни»: схема, значение позиций, особенности

{RANDOM_PARAGRAPH=100-400}

Операция и восстановление

Расклады на операцию и восстановление помогают определить нужна ли операция спрашивающему, какие факторы спровоцировали потребность в операции. Карты определят исход операции и как будет протекать период восстановления. На какие факторы необходимо обратить внимание, стоит ли соглашаться на операцию. Кроме того, из расклада спрашивающий выявит дополнительные недуги и узнает способ их устранения. Большинство раскладов из темы заканчиваются описанием будущего периода на долгосрочный период. Обращайте внимание на допустимость гадания на себя, если расклад не предназначен для этого, то вы не сможете прояснить ситуацию.

Лечение клинических стадий IA, IIA болезни Ходжкина

К этой группе относятся больные без конституциональной симптоматики, у которых, с одной стороны, диафрагмы поражена одна или несколько групп лимфатических узлов. При клиническом обследовании у них не обнаружено поражения других органов или структур. У этой группы больных хорошие результаты получаются при использовании лучевой терапии.

Обычно, при поражении шейных и средостенных лимфатических узлов, облучение проводится с применением поля, имеющего конфигурацию накидки, 20-25 фракциями дозы, составляющей 40-44 Гр. При облучении больных с поражением паховых лимфатических узлов применяется поле с Y-образной конфигурацией. Назначение химиотерапии при локализованном заболевании и лечение массивных поражений области средостения обсуждаются отдельно. Общая вероятность того, что поражение внутрибрюшинной области (обычно верхних парааортальных и селезеночных лимфатических узлов) останется недиагносцированным, составляет 35%. Существуют две стратегии лечения.

1. Лечить только облучением с использованием поля с конфигурацией накидки или поля IF, полагаясь на эффективность лучевой терапии или на химотерапию в случае рецидива. Преимущества этой стратегии состоят в том, что большое количество больных не перелечивается. Особенно это относится к тем, у кого хорошие данные гистологического анализа и низкий индекс риска, а также к больным моложе 40 лет, для которых вероятность наличия в брюшной полости скрытых поражений невысока (20%). При таком подходе вылечиваются около 70% больных.

Однако противоречивым остается ответ на вопрос, настолько же эффективно это лечение при рецидиве болезни, как и при первичном заболевании? В последних клинических исследованиях показано, что у больных с неблагоприятным прогностическим фактором при использовании лучевой и химиотерапии получаются лучшие результаты, чем при использовании одной лучевой терапии. В группе больных с благоприятным прогнозом отмечалась не меньшая выживаемость, чем в случае, когда назначение курса химиотерапии откладывалось, хотя, как можно было ожидать, частота рецидивов у больных, которым назначали только лучевую терапию, оказалась выше.

2. Лечить облучением с использованием поля с конфигурацией накидки и с последующим назначением шести курсов химиотерапии или химиотерапией с последующим облучением. При этом, так же как при использовании предыдущей стратегии, многие больные могут оказаться перелеченными. Кроме того, следует учитывать возможность развития неблагоприятных отдаленных последствией облучения и химиотерапии (см. ниже). Обычно такое лечение дает хорошие результаты, и может считаться наиболее безопасным для лечения больных, при наличии у них неблагоприятных прогностических факторов и данных гистологического анализа (присутствие ES-клеток).

Мета-анализ данных, полученных по каждому отдельному случаю, показал, что у больных которых облучали с применением сокращенных полей облучения, 10-летний риск возникновения рецидива болезни был на 12% выше. Однако их выживаемость не изменилась, поскольку при рецидиве больным назначался курс химиотерапии. Аналогичным образом, при совместном применении химио- и лучевой терапии, на протяжении 10 лет наблюдения было зарегистрировано снижение рецидивов на 17%, однако на смертности больных это существенно не отразилось.

Поэтому стратегия лечения этих групп больных в разных клиниках различается. В большинстве основых клинических центров Великобритании для больных со сравнительно несложными формами болезни принята стратегия лечения 1, причем при возникновении рецидива применяется химиотерапия. Больных с осложненным диагнозом (аномальная гистология, крупная опухоль, неблагоприятный прогностический индекс) следует лечить методом химиотерапии и локальным облучением.

Химиотерапия болезни ХоджкинаРецептуры, используемые для комбинированной химиотерапии и их ориенировочная эффективность.

Правильная диагностика – половина лечения

Эффективное лечение болезни немыслимо без правильно поставленного диагноза. Существует специальная наука, которая занимается изучением признаков болезни, соотнесением конкретной болезни с принятой классификацией и определением прогноза выздоровления. Значение диагностики трудно переоценить. Недаром хороший врач-диагност ценится на вес золота.

Как и любая наука, диагностика разделяется на разделы:

  • Анамнез – сбор сведений о начале болезни, условиях жизни пациента, перенесенных заболеваниях, наследственности, Семиотика – учение о симптомах заболевания.
  • Врачебная логика – оценка полученных данных и их анализ с последующим формулированием диагноза.

Когда мы обращаемся к врачу, он ставит диагноз, действуя по классической схеме:

  • Расспрос,
  • осмотр,
  • клинические и лабораторные методы исследования,
  • анализ данных,
  • постановка диагноза,
  • выдача прогноза.

В зависимости от диагноза и прогноза течения болезни и выздоровления врач выбирает врачебную тактику. Он решает, как лечить пациента – амбулаторно или в стационаре, какие лекарства назначить. Врач рассчитывает дозу, исходя из оцененной им тяжести заболевания, и назначает ряд необходимых клинических мероприятий.

Читайте также:
Принцесса Жезлов Таро Тота: общее значение и описание карты

Записаться к Педиатру

Байчорова Земфира Узеировна

Байчорова Земфира Узеировна

Хирург
39 лет стажа

Заботнов Владимир Иванович

Заботнов Владимир Иванович

УЗИ
34 года стажа

Спиридонова Любовь Евгеньевна

Спиридонова Любовь Евгеньевна

Рефлексотерапевт
18 лет стажа

Широхова Наталья Михайловна

Широхова Наталья Михайловна

Терапевт
1 год стажа

Тихомирова Елена Александровна

Тихомирова Елена Александровна

Терапевт
18 лет стажа

Соколова Светлана Вадимовна

Соколова Светлана Вадимовна

Терапевт
34 года стажа

Лебедь Дмитрий Николаевич

Лебедь Дмитрий Николаевич

Терапевт
28 лет стажа

Василенко Людмила Михайловна

Василенко Людмила Михайловна

Терапевт
29 лет стажа

Шаповалова Валерия Прокопьевна

Шаповалова Валерия Прокопьевна

Педиатр
21 год стажа

Пугачева Людмила Михайловна

Пугачева Людмила Михайловна

Эндоскопист
1 год стажа

Методы осмотра зависят также от специализации врача. Так, окулист проверяет Огромное значение в постановке диагноза имеют лабораторные методы. Они позволяют поставить достаточно точный диагноз. Самое распространенное исследование – это общий анализ крови. Известно, что кровь очень чутко реагирует на любое изменение в организме. Количество эритроцитов, лейкоцитов, гемоглобина и других веществ в крови способно о многом рассказать доктору.

В лабораториях также исследуются мокрота, кал, моча, содержимое желудка и двенадцатиперстной кишки, спинно-мозговая жидкость, костный мозг и так далее.

Более века неоценимую помощь медикам оказывают рентгенографические исследования, которые способны дать исчерпывающую информацию о состоянии костной системы и внутренних органов.

Большое распространение получил также относительно новый метод ультразвуковой диагностики. Стоит вспомнить кардиографию, эхоэнцефалографию, компьютерную томографию и многие другие методы. Все больше и больше в процесс постановки диагноза вовлекаются техника и электроника. Однако уже понятно, что ничто не заменит опыта врача, его интуиции и рук.

В настоящее время большое значение придается ранней постановке диагноза. Чем раньше выявлена болезнь, тем легче ее вылечить и тем меньше негативных последствий она оставит. Онкологи прекрасно знают, что ранний диагноз позволяет спасти жизнь человека. Поэтому так важно обращаться к врачу своевременно, при первых признаках заболевания. А прохождение профилактических осмотров сохранит Ваше здоровье и надолго продлит Вашу жизнь.

Болезнь Меньера: клинико-диагностические критерии, лечебная тактика

Рассмотрены клиническая картина болезни Меньера, описаны стадии заболевания и подходы к лечению. Несмотря на множество средств и способов, используемых при лечении болезни Меньера, до настоящего времени не существует единой лечебной тактики, поиски идеаль

Clinical representation of Meniere’s disease was considered, stages of the disease and approaches to the treatment were described. Inspite of the number of means and ways used , in Menier’s disease treatment, until now there is no universal strategy of treatment, searching for a perfect method is going on.

Болезнь Меньера — негнойное заболевание внутреннего уха, характеризующееся увеличением объема эндолимфы (лабиринтной жидкости) и повышением внутрилабиринтного давления, в результате чего возникают рецидивирующие приступы прогрессирующей глухоты (чаще односторонней), шума в ушах, системного головокружения, нарушения равновесия и вегетативных расстройств.

Впервые симптомокомплекс, характеризующийся тугоухостью, шумом в ушах и периодически возникающим головокружением, был подробно описан Проспером Меньером (Prosper Meniere) в 1861 г. в докладе «Об особом виде тяжелой глухоты, зависящей от поражения внутреннего уха» на заседании французской Академии медицинских наук. Тогда же это состояние получило название «болезнь Меньера». На основании четырнадцатилетнего опыта обследования больных с подобным симптомокомплексом, результатов аутопсий и данных экспериментов по перерезке полукружных каналов у голубей, опубликованных в 1824 г. физиологом Пьером Флурансом (Jean Pierre Marie Flourens), П. Меньер высказал предположение, что это заболевание связано с внутренним ухом [1]. Позднее, в 1938 г., Hallpike и Cairns доказали, что в основе болезни Меньера лежит эндолимфатический гидропс [2].

Болезнью Меньера страдают преимущественно представители европеоидной расы независимо от пола. Средний возраст больных колеблется от 20 до 50 лет, но болезнь может встречаться и у детей. Несколько чаще заболевание встречается у лиц интеллектуального труда и у жителей крупных городов.

Несмотря на неугасающий многие годы интерес ученых-медиков к данной проблеме, этиология заболевания до конца не выяснена. Существуют несколько теорий развития болезни Меньера. Так, по анатомической теории, болезнь Меньера может быть связана с патологией строения височной кости, в частности, с пониженной пневматизацией клеток сосцевидного отростка и гипоплазией вестибулярного канала, при этом малых размеров эндолимфатический мешок неправильно расположен позади лабиринта.

Согласно генетической теории, наследственная передача болезни Меньера была выявлена более полувека назад, причем результаты последних исследований (М. Verstreken, Бельгия) свидетельствуют об аутосомно-доминантном типе наследования. Полагают, что особую роль играет участок DFNA9 гена СОСН.

Иммунологическая теория подтверждается обнаружением иммунных комплексов в эндолимфатическом мешке у пациентов с болезнью Меньера.

В пользу сосудистой теории свидетельствует частое сочетание болезни Меньера с мигренью, что было замечено еще самим П. Меньером.

Читайте также:
Нумерология в картах Таро по дате рождения: совместимость

Согласно аллергической теории, частота аллергических реакций у больных болезнью Меньера выше, чем среди населения в целом. Так, из 734 больных болезнью Меньера, обследованных M. J. Derebery (США), 59% заявили, что они страдают установленной или предполагаемой аллергией на агенты, переносимые по воздуху, а 40% — установленной или предполагаемой аллергией к пищевым продуктам (тогда как частота аллергических реакций среди всего населения США составляет примерно 20%).

По метаболической теории при болезни Меньера в эндолимфатическом пространстве происходит задержка калия. Это вызывает калиевую интоксикацию волосковых клеток и вестибулярного нейроэпителия, в результате чего развиваются туго­ухость и головокружение. Многие авторы склоняются к полиэтиологичности данного заболевания и выделяют «факторы вызывающие» и «факторы предрасполагающие» [3].

Клиническая картина болезни Меньера в подавляющем большинстве случаев (80–90%) характеризуется односторонним поражением с возможным «вовлечением в патологический процесс» и второго лабиринта. В этом случае следует говорить о «двустороннем заболевании» [4, 5].

Дебютировать болезнь Меньера может как с вестибулярных, так и со слуховых (снижение слуха, заложенность уха, ушной шум) симптомов. В первые 2–3 года заболевания туго­ухость может быть флюктуирующей (преходящей) с практически полным восстановлением слуха в межприступном периоде. С годами слух постепенно снижается, вплоть до полной глухоты.

Головокружение при болезни Меньера тягостное — системное, сопровождающееся спонтанным нистагмом, атаксией, координаторными расстройствами, выраженными вегетативными проявлениями (гиперсаливация, гипергидроз, флюктуации артериального давления, диспептические расстройства). Продолжительность приступа продолжается от нескольких минут до дней (status meniericus). Выраженность головокружения также может быть различной: от легких «предвестников» до бурной реакции, во время которой больные принимают вынужденное положение на боку, соответствующему больному уху (или направлению быстрого компонента спонтанного нистагма). Атаксия и координаторные нарушения могут сохраняться в течение нескольких дней после приступа. В первые годы заболевания (до 3 лет) между приступами при проведении вестибулометрии, как правило, регистрируется экспериментальная вестибулярная норморефлексия. Позднее, в период ремиссии, регистрируется вестибулярная гипорефлексия на пораженной, а затем и на противоположной стороне. Обычно через 10 и более лет выраженность вестибулярных проявлений уменьшается.

При классическом течении болезни Меньера выделяют три стадии заболевания:

I — преобладающим симптомом является головокружение, нередко сопровождающееся тошнотой и рвотой. Могут наблюдаться бледность и потливость. Обычно приступу головокружения предшествует чувство давления в ухе или соответствующей половине головы, длящееся от 20 мин до нескольких часов. Между приступами слух нормальный.

II — развивается сенсоневральная тугоухость с преимущественным понижением звуковосприятия на низких частотах. Приступы головокружения достигают максимальной выраженности с последующей тенденцией к уменьшению тяжести проявлений.

III — отмечается прогрессивное понижение слуха с развитием двусторонней глухоты. Эпизоды головокружения уменьшаются и затем полностью исчезают; тем не менее может сохраняться атаксия, особенно в темноте.

Американская академия отоларингологии и хирургии головы и шеи (AAO-HNS) (1995 год) определяет «очевидную» болезнь Меньера следующим образом:

  • два или более возникающих самопроизвольно приступа головокружения продолжительностью 20 мин и более;
  • потеря слуха, подтвержденная данными аудиологических исследований, по меньшей мере в одном случае;
  • шум в ушах или ощущение заложенности в причинном ухе;
  • другие причины исключены [6].

Диагностика классической формы болезни Меньера основывается на характерных клинических проявлениях и данных аудиометрии. Трудности в постановке диагноза могут быть связаны с тем, что многие пациенты, у которых болезнь начинается с приступов головокружения, не могут четко описать свои жалобы. Кроме того, существует ряд заболеваний и состояний, сопровождающихся вестибулярными расстройствами [7]:

  • доброкачественное пароксизмальное позиционное головокружение;
  • вертебробазилярная недостаточность;
  • вестибулярный нейронит;
  • черепно-мозговая травма;
  • фистула лабиринта;
  • инфекционный лабиринтит;
  • последствия отохирургических вмешательств;
  • отосклероз;
  • мостомозжечковые опухоли;
  • рассеянный склероз;
  • побочные проявления лекарственных препаратов;
  • острый гнойный средний отит;
  • гипервентиляция.

Расстройства, которые могут проявляться головокружением и слуховыми симптомами, представлены в таблице.

Окончательный диагноз болезни Меньера ставят на основании результатов дегидратационных тестов (в ответ на медикаментозную дегидратацию понижаются пороги звуковосприятия на низких частотах и улучшается слуховое восприятие речи), экстра- и транстимпанальной электрокохлеографии (характерная для эндолимфатического гидропса кривая) [9]. Регистрируется суммационный потенциал (СП) и потенциал действия (ПД). Нарушение соотношения значений амплитуд СП/ПД (р > 0,3) является характерным признаком гидропса лабиринта, записи вестибулярных вызванных миогенных потенциалов (характерно отсутствие пиков Р13, N23 — график в виде прямой).

Обследование больных с болезнью Меньера должно включать ряд обязательных тестов. К традиционным равновесным тестам, диагностически довольно надежным, относятся проба Ромберга, проба Унтербергера, проба Бабинского–Вейля, указательная проба Барани. Перечисленные исследования в последние годы несколько утратили свое значение, поскольку в специализированных клиниках используют специальное оборудование для вестибулометрии и усложненные тесты. Кроме того, в «батарею тестов» входят: выявление спонтанной отоневрологической симптоматики, калорические тесты (тепловой и холодовой), вращательный тест Барани, тест плавного слежения, тест саккад, исследование оптокинетического нистагма.

Читайте также:
Новые расклады на картах Таро "Колесница": описание, значение карт

Лечение болезни Меньера является эмпирическим, поскольку нет единого взгляда на этиопатогенез данного заболевания. Все существующие в настоящее время способы и методы лечения направлены на облегчение переносимости больными приступов головокружения, но не изменяют значительно течение процесса и не предотвращают развитие тугоухости [7]. Однако индивидуальная, подбираемая с учетом сопутствующих заболеваний терапия может замедлить развитие тугоухости, уменьшить выраженность ушного шума, уменьшить частоту и выраженность головокружения [5].

При лечении острого приступа болезни Меньера применяют в основном медикаментозную и, при наличии условий, карбогено- или оксигенотерапию. Используют седативные препараты и средства, улучшающие мозговое кровообращение (прохлорперазин, прометазин, циннаризин, диазепам) [7], дегидратационные средства. В остром периоде целесообразно вводить препараты парентерально или в свечах. Целесообразно проведение заушных новокаиновых блокад [4].

Одной из наиболее известных схем купирования острого приступа болезни Меньера является схема, разработанная И. Б. Солдатовым и Н. С. Храппо (1977): глюкоза 40% — 20,0 в/в, Пипольфен 2,5% — 2,0 в/м (или Аминазин 2,5% — 1,0 в/м), атропина сульфат 0,1% — 1,0 п/к (или платифиллина гидротартрат 0,2% — 2,0 п/к), кофеин-бензоат натрия 10% — 1,0 п/к; горчичники на шейно-затылочную область, грелка к ногам [9]. Иногда к означенной схеме добавляют ксантинола никотинат 15% — 2,0 в/м или циннаризин, либо винпоцетин [4]. Лечение в межприступном периоде (поддерживающая терапия) должно быть комплексным и довольно активным. Показаны средства, предотвращающие развитие или уменьшающие эндолимфатический гидропс: диуретики (фуросемид, амилорид, гидрохлортиазид), вазодилататоры (аналог гистамина — бетагистина дигидрохлорид), препараты, улучшающие мозговое крово­обращение (циннаризин, пропранолол), кортикостероиды, а также немедикаментозное лечение — вестибулярная реабилитация, иглорефлексотерапия.

Одним из лекарственных препаратов, эффективно устраняющих головокружение и снижающих субъективный ушной шум, является бетагистина дигидрохлорид — синтетический аналог гистамина. Бетагистина дигидрохлорид впервые был синтезирован в 1941 году Walter с соавторами, а в 1970 г. зарегистрирован как препарат для лечения болезни Меньера. Бетагистина дигидрохлорид лишен таких побочных эффектов гистамина, как сильная головная боль, гиперемия лица, диплопия и рвота, кроме того, он принимается внутрь.

По современным представлениям, бетагистина дигидрохлорид имеет три уровня действия:

  • на кохлеарный кровоток;
  • на центральный вестибулярный аппарат;
  • на периферический вестибулярный аппарат.

Являясь слабым агонистом Н1-рецепторов и активным блокатором Н3-рецепторов, данный препарат стимулирует постсинаптические гистаминовые рецепторы. Именно Н3-антагонистическим эффектом бетагистина дигидрохлорида объясняют эффект нормализации возбуждения вестибулярных ядер в подкорковых структурах центральной нервной системы и вазоактивную составляющую действия этого препарата [11, 12]. Следует подчеркнуть избирательность вазоактивного действия бетагистина дигидрохлорида [11], который улучшает микроциркуляцию внутреннего уха и проницаемость капилляров, а также нормализует давление эндолимфы в лабиринте, не приводя к выраженному снижению артериального давления. Препарат также положительно влияет на передачу нервного импульса в медиальных и латеральных вестибулярных ядрах и периферических вестибулярных рецепторных образованиях [13]. Опыт многих клиницистов свидетельствует о том, что бетагистина дигидрохлорид уменьшает интенсивность головокружений, сокращает длительность эпизодов головокружений, делает их более редкими. Препарат эффективен как для купирования приступов головокружений и профилактики их рецидивов, так и для уменьшения субъективного ушного шума.

Следует отметить целесообразность использования бетагистина дигидрохлорида у пациентов с болезнью Меньера и в постоперационном периоде — головокружение, как правило, исчезает на 3–4 день после операции [5].

Особняком стоит использование аминогликозидов, обладающих токсическим действием в отношении клеток нейроэпителия внутреннего уха. Метод может использоваться на поздних стадиях БМ при двустороннем поражении и применяется у лиц, которым противопоказано хирургическое лечение. Интратимпанальное введение аминогликозидов достаточно эффективно и возможно при одностороннем поражении [14].

При явной неэффективности консервативного лечения целесообразны различные хирургические вмешательства, как щадящие (слухосохраняющие), так и деструктивные. Деструктивные методы показаны при тяжелых инвалидизирующих формах болезни Меньера. Выделяют 5 групп:

1 — вмешательства на автономной нервной системе (хорд- и хордплексусэктомия);
2 — перерезка сухожилий мышц барабанной полости;
3 — декомпрессивные операции на внутреннем ухе;
4 — деструктивные операции на лабиринте;
5 — деструктивные операции на преддверно-улитковом нерве [5].

К слухосохраняющим операциям относятся:

  • шунтирование эндолимфатического мешка — наиболее распространенное хирургическое вмешательство при БМ;
  • саккулотомия — декомпрессивная операция на сферическом мешочке;
  • пересечение вестибулярного нерва с целью прекращения афферентной импульсации, что способствует исчезновению вестибулярных расстройств.

При безуспешности щадящих видов хирургических вмешательств проводят деструктивные операции:

  • лабиринтэктомия;
  • кохлеосаккулотомия;
  • вестибулярная нейрэктомия.

Следует отметить, что операции на автономной нервной системе и перерезка сухожилий мышц барабанной полости малоэффективны, а декомпрессивные и деструктивные хирургические вмешательства, как правило, приводят к глухоте на оперированное ухо и возобновлению приступов головокружений в отдаленные сроки в связи с фиброзным заращением созданных соустий; деструктивные операции на преддверно-улитковом нерве выполняются в отделениях нейрохирургии.

Читайте также:
Мифы и факты о Таро: самые распространённые утверждения

В настоящее время применяется такой метод хирургического лечения, как лазеродеструкция горизонтального полукружного канала, которая позволяет добиться избавления от приступов головокружения в ближайшие и отдаленные сроки, сохранить слух и задержать развитие гидропического процесса в другом ухе при одностороннем процессе.

Однако, несмотря на обилие научных работ, посвященных болезни Меньера, множество средств и способов, используемых при ее лечении, проблема, по существу, остается нерешенной, поскольку до настоящего времени не существует единой, признанной всеми ведущими специалистами лечебной тактики. Поиски идеального метода лечения болезни Меньера продолжаются.

Литература

  1. Meniere M. P. Pathologie auriculare. Maladies de l’orielle interne offrant les symptomes de la congestion cerebrale apoplectiforme // Gaz. Med. de Paris. 1861. T. 16. P. 88–89.
  2. Hallpike C. S., Cairns H. Observation on the pathology of Meniere’s syndrome // J. Laryngol. Otol. 1938. Vol. 53. P. 625–655.
  3. Сагалович Б. М., Пальчун В. Т. Болезнь Меньера. М.: ООО «Медицинское информационное агентство», 1999. 525 с.
  4. Бабияк В. И., Ланцов А. А., Базаров В. Г. Клиническая вестибулология. СПб: «Гиппократ», 1996. 336 с.
  5. Патякина О. К. Лечебная тактика при вестибулогенном головокружении // Consilium medicum. Приложение. 2001. С. 9–12.
  6. Monsell E. M. New and revised reporting guidelines from the Committee on Hearing and Equilibrium. American Academy of Otolaryngology — Head and Neck Surgery Foundation, Inc. Otolaryngology — Head and Neck Surgery. 1995. 113 (3). Р. 176–8.
  7. Нурмухаметова Е. Диагностика и лечение болезни Меньера // Русский медицинский журнал. 1998. № 20. С. 1346–1347.
  8. Bronsteind A. M., Lempert Th. Dizzines. Cambridge University Press, 2007. P. 215.
  9. Gibson W. P. R, Prasher D. K., Kilkenny G. P. G. Diagnostic significance of transtympanic electrocochleography in Meniere’s diseas // Ann. Otol. Rhinol. Laryngol. 1983. Vol. 92. P. 155–159.
  10. Солдатов И. Б., Храппо Н. С. Методы лечения болезни Меньера // Журн. ушн., нос. и горл. бол. 1977. № 6. с. 8–14.
  11. Timmerman H. Рharmakoterapy of vertigo: any news to be expected? // Acta Otolaryngol. 1994, Suppl 513, 28–32.
  12. Van Cauwenberge P. B., De Moor S. E. G. Physiopathology of H 3–receptors and pharmacology of betahistine // Acta Otolaryngol. 1997. Suppl. 526. P. 43–46.
  13. Arrang J. M., Garbarg M., Quach T. T., Toung M. D. T., Yeramian E., Schwarts J. C. Actions of betahistine at histamine receptors in the brain // Eur Pharmacol. 1985. Vol. 11. P. 73–84.
  14. Pfleiderer A. G. The current role of local intratympanic Gentamicin therapy in the management of unilateral Meniere’s disease // Clin Otolaryngol. 1998. Vol. 23 (1). P. 34–41.

О. В. Зайцева, кандидат медицинских наук

ФГБУ НКЦ оториноларингологии ФМБА России, Москва

Диагностика и лечение токсического зоба

Т иреотоксикоз – клинический синдром, обусловленный стойким избытком тиреоидных гормонов в организме. Выделяют три патогенетических варианта этого синдрома:

1. Гиперпродукция тиреоидных гормонов (гипертиреоз) – щитовидная железа в избытке продуцирует тиреоидные гормоны. Это наиболее частый и имеющий наибольшее клиническое значение вариант тиреотоксикоза; он развивается при болезни Грейвса (диффузном токсическом зобе), многоузловом токсическом зобе и ряде других заболеваний.

2. Деструктивный (тиреолитический) тиреотоксикоз развивается в результате разрушения фолликулов щитовидной железы и попадания в кровяное русло избытка тиреоидных гормонов, содержащихся в коллоиде и тироцитах. Такой патогенетический вариант тиреотоксикоза развивается при подостром (тиреоидит ДеКервена), послеродовом, безболевом («молчащем») и цитокининдуцированном тиреоидитах.

3. Медикаментозный тиреотоксикоз развивается при передозировке препаратами тиреоидных гормонов.

В этой статье хотелось бы подробнее остановиться на вопросах диагностики и лечения двух заболеваний, протекающих с синдромом стойкого тиреотоксикоза и доминирующих в его этиологической структуре: на болезни Грейвса (диффузном токсическом зобе) и многоузловом токсическом зобе.

Болезнь Грейвса представляет собой органоспецифическое аутоиммунное заболевание, характеризующееся стойким патологическим повышением продукции тиреоидных гормонов, как правило, диффузно увеличенной щитовидной железой, которое в 50–75% случаев сочетается с эндокринной офтальмопатией. В основе патогенеза болезни Грейвса лежит выработка стимулирующих антител к рецептору тиреотропного гормона (ТТГ), которые обусловливают стойкую гиперстимуляцию тиреоцитов. Болезнь Грейвса является одним из наиболее часто встречающихся аутоиммунных заболеваний – распространенность достигает 0,1% населения. Болеют им преимущественно женщины молодого возраста, пик заболеваемости приходится на возраст между 25 и 40 годами. В регионах с адекватным йодным обеспечением (например, в США, Великобритании, Канаде, странах Скандинавии) болезнь Грейвса является наиболее частой причиной тиреотоксикоза (заболеваемость многоузловым токсическим зобом здесь сравнительно низка).

Многоузловой и узловой токсический зоб в большинстве случаев является йододефицитным заболеванием, при котором стойкая патологическая гиперпродукция тиреоидных гормонов обусловлена формированием в щитовидной железе автономно функционирующих тироцитов. Если при нормальном йодном обеспечении это заболевание встречается достаточно редко, то в йододефицитных регионах, к которым относится вся территория Российской Федерации, а также большая часть континентальной Европы, многоузловой токсический зоб конкурирует с болезнью Грейвса за первое место в этиологической структуре синдрома тиреотоксикоза. Интересно заметить, что если руководства по эндокринологии, выпущенные в США и Великобритании, начинают обсуждение проблемы тиреотоксикоза с болезни Грейвса и лишь в конце этого раздела кратко упоминают о многоузловом токсическом зобе, то руководства, выпущенные, например, в Германии начинают главу по тиреотоксикозу исключительно с обсуждения функциональной автономии щитовидной железы, самым частым клиническим вариантом которой является многоузловой токсический зоб.

Читайте также:
Обзор колоды Таро Магия Снов: история создания, значение карт, символы

Остановимся несколько подробнее на патогенезе функциональной автономии щитовидной железы. Как уже указывалось, это йододефицитное заболевание и по сути – исход длительного, продолжающегося многие десятилетия, морфогенеза йододефицитного зоба (рис. 1). В условиях йодного дефицита щитовидная железа подвержена воздействию комплекса стимулирующих факторов, которые обеспечивают продукцию адекватного количества тиреоидных гормонов в условиях дефицита основного субстрата для их синтеза. В результате у наиболее предрасположенных лиц происходит увеличение щитовидной железы – формируется диффузный эутиреоидный зоб (этап I). В зависимости от выраженности йодного дефицита, он может формироваться у 10–80% всего населения. Отдельные клетки щитовидной железы оказываются более чувствительными к указанным стимулирующим влияниям, благодаря чему получают преимущественный рост. Так формируется узловой и многоузловой эутиреоидный зоб (этап II). На очередном, III этапе описанные компенсаторные процессы начинают приобретать патологическое значение. В отдельных активно делящихся тироцитах начинают запаздывать репаративные процессы, в связи с чем накапливаются мутации, среди которых наибольшее значение приобретают так называемые активирующие, в результате чего дочерние клетки приобретают способность автономно, то есть вне регулирующих эффектов тиреотропного гормона (ТТГ), продуцировать тиреоидные гормоны. Конечным этапом естественного морфогенеза йододефицитного зоба является узловой и многоузловой токсический зоб (этап IV). Этот процесс занимает многие десятилетия, и как следствие – узловой и многоузловой токсический зоб наиболее часто встречается у лиц пожилого возраста. По мнению большинства экспертов, одной из наиболее серьезных проблем легкого и умеренного йодного дефицита является высокая заболеваемость многоузловым и узловым токсическим зобом в старшей возрастной группе. По данным ряда популяционных исследований, заболеваемость тиреотоксикозом в популяции, проживающей в условиях йодного дефицита, в целом больше, и это связано именно с высокой заболеваемостью многоузловым токсическим зобом. Кроме того, как это следует из таблицы 1, на фоне внедрения массовой йодной профилактики заболеваемость тиреотоксикозом в популяции постепенно снижается.

Рис. 1. Этапы естественного течения йододефицитного зоба

Переходя к обсуждению клинической диагностики токсического зоба, заметим, что очень часто причиной неудачного лечения токсического зоба являются как раз ошибки в дифференциальной диагностике болезни Грейвса и многоузлового токсического зоба.

Клиническая картина токсического зоба в первую очередь определяется синдромом тиреотоксикоза, который подробно описывается в большинстве руководств и учебников, что избавляет нас от необходимости останавливаться на этом вопросе. Заметим лишь, что клиническая картина тиреотоксикоза имеет закономерную возрастную особенность: у молодых людей, у которых, как правило, речь идет о болезни Грейвса, в большинстве случаев имеет место развернутая классическая клиническая картина тиреотоксикоза, тогда как у пожилых пациентов, у которых в нашем регионе чаще встречается многоузловой токсический зоб, нередко имеет место олиго– и даже моносимптомное течение тиреотоксикоза. Например, единственным его проявлением могут быть суправентрикулярные аритмии, которые долго связываются с ИБС, или необъяснимый субфебрилитет.

На следующем этапе диагностического поиска у пациентов с соответствующими клиническими симптомами тиреотоксикоз должен быть подтвержден или отвергнут при гормональном исследовании. Подчеркнем, что по современным представлениям правильная интерпретация данных гормонального исследования, оценивающего функцию щитовидной железы, без определения уровня ТТГ невозможна. Современные лабораторные методы, в частности, методы 3–го поколения определения уровня ТТГ, позволяют диагностировать два варианта тиреотоксикоза, которые очень часто являются стадиями одного процесса:

1. Субклинический тиреотоксикоз характеризуется снижением уровня ТТГ в сочетании с нормальными уровнями свободного тироксина (fT4) и трийодтиронина (fT3).

2. Манифестный (явный) тиреотоксикоз характеризуется снижением уровня ТТГ и повышением уровня fT4 и/или fT3.

В том случае, если наличие у пациента тиреотоксикоза было подтверждено при гормональном исследовании, на очередном этапе диагностического поиска (этап этиологической диагностики) в большинстве случаев приходится дифференцировать болезнь Грейвса и функциональную автономию щитовидной железы (узловой и многоузловой токсический зоб), отчего принципиальным образом будет зависеть тактика лечения (табл. 2).

В большинстве случаев проведение этой дифференциальной диагностики базируется на данных клинической картины. Молодой возраст пациента, диффузное увеличение щитовидной железы и выраженная эндокринная офтальмопатия позволяют практически безошибочно установить диагноз болезни Грейвса. Для последней характерен относительно короткий анамнез, обычно в пределах одного года. В противоположность этому пациенты с многоузловым токсическим зобом могут указывать на то, что много лет или даже десятилетий назад у них обнаруживался узловой или диффузный зоб без нарушения функции щитовидной железы. В группе пациентов старшего возраста само по себе наличие или отсутствие узловых образований не может надежно гарантировать постановку правильного этиологического диагноза. Так, функциональная автономия примерно в 20% случаев развивается при отсутствии узловых образований в щитовидной железе (диссеминированная автономия). В то же время болезнь Грейвса может развиваться на фоне предшествующего ей банального эутиреоидного коллоидного зоба. Более специфичным диагностическим методом является сцинтиграфия щитовидной железы: для болезни Грейвса характерно диффузное повышение захвата радиофармпрепарата, при функциональной автономии выявляются «горячие» узлы, либо чередование зон повышенного и пониженного накопления. Нередко оказывается, что в многоузловом зобе наиболее крупные узлы, выявленные при УЗИ, по данным сцинтиграфии оказываются «холодными» или «теплыми», а тиреотоксикоз развивается в результате гиперфункционирования ткани, окружающей узлы.

Читайте также:
Расклад "Повышение по службе": описание, значение карт

Ценным исследованием, которое позволяет дифференцировать болезнь Грейвса и функциональную автономию, является определение уровня антител к щитовидной железе. Высокие титры антител к тиреоидной пероксидазе (ТПО) и тиреоглобулину (ТГ) встречаются примерно в 75% случаев болезни Грейвса, но не являются специфичными для этого заболевания, поскольку могут определяться при любых других аутоиммунных заболеваниях щитовидной железы, а также у здоровых лиц. При функциональной автономии щитовидной железы они в большинстве случаев отсутствуют. Значительно большей специфичностью обладает определение антител к рецептору ТТГ, особенно, если речь идет о втором поколении методов исследования стимулирующих антител.

Лечение токсического зоба является весьма трудоемкой и кропотливой задачей для врача. Как уже указывалось, методы лечения болезни Грейвса и различных клинических вариантов функциональной автономии щитовидной железы отличаются. Главное отличие заключается в том, что в случае функциональной автономии щитовидной железы на фоне тиреостатической терапии невозможно достижение стойкой ремиссии тиреотоксикоза; после отмены тиреостатиков он закономерно развивается вновь. Таким образом, лечение функциональной автономии (многоузловой и узловой токсический зоб, а также диссеминированная форма) подразумевает хирургическое удаление щитовидной железы или ее деструкцию при помощи радиоактивного йода–131. В случае болезни Грейвса у отдельных групп пациентов возможно проведение длительной консервативной терапии, которая при правильном отборе больных в 30–40% случаев приведет к стойкой ремиссии заболевания (табл. 3).

Как это следует из таблицы 3, длительную (18–24 месяца) тиреостатическую терапию, как базовый метод лечения болезни Грейвса, можно планировать только у пациентов с небольшим увеличением щитовидной железы, при отсутствии в ней клинически значимых узловых образований. Очень важно заметить (. ), что в случае развития рецидива после одного курса тиреостатической терапии назначение второго курса бесперспективно. Важным условием является достаточная комплаентность пациента: врач должен быть уверен, что пациент будет соблюдать его рекомендации по приему препаратов; в противном случае ситуация угрожает развитием тяжелых осложнений тиреотоксикоза. Для тиреостатической терапии могут использоваться различные препараты. В нашей стране и в странах Европы наиболее популярны препараты тиамазола (Метизол). Кроме того, могут использоваться препараты пропилтиоурацила, которые наиболее популярны в США. Для длительной терапии болезни Грейвса наиболее часто используется схема «блокируй и замещай» (рис. 2). Она не имеет преимуществ перед монотерапией тиамазолом в плане частоты развития рецидивов, но за счет использования больших доз тиреостатика позволяет более надежно поддерживать эутиреоз; в случае монотерапии дозу препарата очень часто приходится изменять то в одну, то в другую сторону.

Рис. 2. Лечение болезни Грейвса по схеме "блокируй и замещай"

Как это следует из схемы, представленной на рисунке 2, при тиреотоксикозе средней тяжести сначала обычно назначается около 30 мг тиамазола. На этом фоне (примерно через 4 недели) в большинстве случаев удается достигнуть эутиреоз, о чем будет свидетельствовать нормализация уровня fT4 крови (уровень ТТГ еще долго будет оставаться низким). Начиная с этого момента, доза тиамазола постепенно снижается до поддерживающей (10–15 мг) и к лечению добавляется левотироксин (L–T4) в дозе 50–75 мкг в сутки. Указанную терапию под периодическим контролем уровня ТТГ и fТ4 пациент получает 18–24 месяца, после чего она отменяется. В случае развития рецидива после курса тиреостатической терапии, а также если исходно не удовлетворяются критерии, перечисленные в таблице 3, пациенту показано радикальное лечение: оперативное вмешательство или терапия радиоактивным йодом. В настоящее время все больше специалистов во всем мире склоняются к тому, что целью радикального лечения болезни Грейвса является стойкий гипотиреоз, который достигается почти полным оперативным удалением щитовидной железы (предельно субтотальная резекция) или введением достаточных для этого доз I 131 , после чего пациенту назначается заместительная терапия левотироксином. Крайне нежелательным следствием более экономных резекций щитовидной железы являются многочисленные случаи послеоперационных рецидивов тиреотоксикоза. В связи с этим важно понимать, что патогенез тиреотоксикоза при болезни Грейвса преимущественно связан не с большим объемом гиперфункционирующей ткани щитовидной железы (она может быть вообще не увеличена), а с циркуляцией стимулирующих щитовидную железу антител, которые продуцируются лимфоцитами. Таким образом, при удалении во время операции по поводу болезни Грейвса не всей щитовидной железы в организме оставляется «мишень» для антител к рецептору ТТГ, которые даже после полного удаления щитовидной железы могут продолжать циркулировать у пациента на протяжении всей жизни. То же самое относится и к лечению болезни Грейвса радиоактивным I 131 . Наряду с этим современные препараты левотироксина позволяют поддерживать у пациентов с гипотиреозом качество жизни, которое мало отличается от такового у здоровых людей. Это подтверждает не только клиническая практика, но и данные многих исследований, прицельно изучавших этот вопрос. При условии ежедневного приема заместительной дозы левотироксина для пациента практически отсутствуют какие–либо ограничения; что принципиально, женщины могут планировать беременность и рожать, не опасаясь развития рецидива тиреотоксикоза во время беременности или (достаточно часто) после родов. Очевидно, что в прошлом, когда, собственно, и сложились подходы к лечению болезни Грейвса, подразумевающие более экономные резекции щитовидной железы, гипотиреоз закономерно рассматривался, как неблагоприятный исход операции, поскольку терапия экстрактами щитовидной железы животных (тиреоидин) не могла обеспечить должную компенсацию гипотиреоза. Алгоритм лечения болезни Грейвса приведен на рисунке 3. Оперативное лечение и терапия радиоактивным йодом являются конкурирующими методами лечения токсического зоба; у каждого из них есть плюсы и минусы, которые кратко суммированы в таблице 4.

Читайте также:
Обзор колоды Таро Манара: история создания, значение карт, символы

Рис. 3. Алгоритм лечения болезни Грейвса

  • Безопасность
  • Единственные противопоказания: беременность и грудное вскармливание
  • Стоимость – дешевле, чем при хирургическом лечении
  • Не требует подготовки тиреостатиками
  • Госпитализация всего на несколько дней (в США лечение проводится амбулаторно)
  • При необходимости можно повторить
  • Нет ограничений для пациентов преклонного возраста и в отношении наличия любой сопутствующей патологии.

В заключение хотелось бы заметить, что активное развитие клинической тиреоидологии, которая за последнее десятилетие обогатилась большим числом исследований, выполненных на методологической базе доказательной медицины, позволило на сегодняшний день сформулировать клинические рекомендации для практических врачей по большинству аспектов проблемы диагностики и лечения токсического зоба. Многие из них остались за рамками нашего обсуждения (тиреотоксикоз у беременных, субклинический тиреотоксикоз, эндокринная офтальмопатия и др.). Это не означает, что все проблемы решены – число публикаций увеличивается с каждым днем.

1. Дедов И.И., Мельниченко Г.А., Фадеев В.В. Эндокринология (учебник для студентов медицинских вузов). – М. Медицина, 2000.

2. Laurberg P., Nohr S.B., Pedersen K.M., et al. Thyroid disorders in mild iodine deficiency. // Thyroid – 2000 – Vol. 10. P. 951 – 963.

3. Leech N.J., Dayan C.M. Controversies in the management of Graves’ disease. // Clin Endocrinol – 1998 – Vol. 49. – P. 273 – 280.

4. Weetman A.P. Graves’ disease. // N Engl J Med – 2000 – Vol. 343. – P. 1236 – 1248.

alt=”Лицензия Creative Commons” width=”” />
Контент доступен под лицензией Creative Commons «Attribution» («Атрибуция») 4.0 Всемирная.

Диагностика и лечение болезни Грейвса

Болезнь Грейвса (болезнь Базедова, диффузный токсический зоб) – системное аутоиммунное заболевание, развивающееся вследствие выработки стимулирующих антител к рецептору тиреоторопного гормона (ТТГ), клинически проявляющееся поражением щитовидной железы (ЩЖ) с развитием синдрома тиреотоксикоза в сочетании с экстратиреоидной патологией (эндокринная офтальмопатия, претибиальная микседема, акропатия).

Частота новых случаев БГ варьирует от 30 до 200 случаев на 100 тысяч населения в год. Женщины заболевают БГ в 1020 раз чаще. В регионах с нормальным йодным обеспечением болезнь Грейвса (БГ) является наиболее частой причиной стойкого тиреотоксикоза, а в йододефицитных регионах в этиологической структуре токсического зоба БГ конкурирует с функциональной автономией ЩЖ (узловой и многоузловой токсический зоб). В России в качестве синонима термина болезнь Грейвса (болезнь Базедова) традиционно используется термин диффузный токсический зоб, который не лишен ряда существенных недостатков. Во-первых, он характеризует лишь макроскопическое (диффузный зоб) и функциональное (токсический) изменение ЩЖ, которое не является облигатный для болезни Грейвса: с одной стороны, увеличения железы может не быть, с другой, он может быть не диффузным. С другой стороны, диффузное увеличение ЩЖ в сочетании с тиреотоксикозом может иметь место при других заболеваниях, в частности при так называемой диффузной функциональной автономии. Использование более широкого термина «болезнь» (а не просто токсический зоб) применительно к обсуждаемому заболеванию, скорее всего более оправдано, поскольку он в большей мере подчеркивает системность аутоиммунного процесса. Кроме того, во всем мире традиционно наиболее часто используется и, таким образом, узнается именно термин болезнь Грейвса, а в немецко-говорящих странах  болезнь Базедова.

Читайте также:
Паж Посохов: значение Таро в отношениях, любви, здоровье

БГ является мультифакториальным заболеванием, при котором генетические особенности иммунного реагирования реализуются на фоне действия факторов окружающей среды. Наряду с этнически ассоциированной генетической предрасположенностью (носительство гаплотипов HLA-B8, -DR3 und -DQA1*0501 у европейцев) в патогенезе БГ определенное значение придается психосоциальным и средовым факторам. Так уже достаточно давно обсуждается значение инфекционных и стрессорных факторов, в частности ряд работ выдвигает теорию «молекулярной мимикрии» между антигенами ЩЖ, ретробульбарной клетчатки и рядом стресс-протеинов и антигенов бактерий (Yersinia enterocolitica). Эмоциональные стрессорные и экзогенные факторы, такие как курение, могут способствовать реализации генетической предрасположенности к БГ. Так была обнаружена временная взаимосвязь между манифестацией БГ и потерей супруга (партнера) и другими крупными стрессорными событиями. Так было показано, что заболеваемость БГ в Сербии существенно возрасла во время Югославских войн 1991–2001 гг. Курение повышает риск развития БГ в 1,9 раз, а развития ЭОП при уже имеющейся БГ  в 7,7 раза.

В результате нарушения иммунологической толерантности, аутореактивные лимфоциты (CD4+- и CD8+-T-лимфоциты, B-лимфоциты) опосредованно адгезивными молекулами (ICAM-1, ICAM-2, E-селектин, VCAM-1, LFA-1, LFA-3, CD44) инфильтрируют паренхиму ЩЖ, где распознают ряд антигенов, которые презентируются дендридными клетками, макрофагами, В-лимфоцитами и HLA-DR-экспримирующими фолликулярными клеткам. В дальнейшем цитокины и сигнальные молекулы инициируют антигенспецифическую стимуляцию В-лимфоцитов, в результате чего начинается продукция специфических иммуноглобулинов против различных компонентов тироцитов. В патогенезе БГ основное значение придается образованию стимулирующих антител к рецептору ТТГ (АТ-рТТГ). Эти антитела связываются с рецепторов ТТГ, приводят его в активное состояние, запуская внутриклеточные системы (каскады цАМФ и фосфоинозитолов), которые стимулируют захват ЩЖ йода, синтез и высвобождение тиреоидных гормонов, а также пролиферацию тироцитов. В результате развивается синдром тиреотоксикоза, доминирующий в клинической картине БГ (рис. 1).

Клиническая картина

Классическая мерзебургская триада (зоб, тахикардия, экзофтальм), описанная Карлом Базедовым в 1740 году, в явном виде встречается примерно у 50% пациентов. Примерно 2/3 случаев БГ развивается в возрасте после 30 лет, не менее чем в 5 раз чаще у женщин. Как указывалось, клиническая картина БГ определяется синдромом тиреотоксикоза, для которого характерны: похудение, часто на фоне повышенного аппетита, потливость, тахикардия и ощущение сердцебиения, внутреннее беспокойство, нервозность, дрожь рук, а порой всего тела, общая и мышечная слабость, быстрая усталость и ряд других симптомов, подробно описанных в литературе. В отличие от многоузлового токсического зоба, который связан с функциональной автономией ЩЖ, при БГ, как правило, имеет место короткий анамнез: симптомы развиваются и прогрессируют быстро и в большинстве случаев приводят пациента к врачу в пределах 6–12 месяцев (табл. 1).

Таблица 1. Дифференциальная диагностика болезни Грейвса и функциональной автономии щитовидной железы

Болезнь Грейвса

Функциональная автономия

Чаще диффузное увеличение щитовидной железы; в 10% зоб отсутствует

Чаще многоузловой зоб

Молодой возраст (20–40 лет)

Возрастная группа старше 45–50 лет

Длительный анамнез эутиреоидного зоба

Клинически явная эндокринная орбитопатия в 50% случаев

Не бывает эндокринной орбитопатии

Чаще манифестная клиника

Часто олиго- или моносимптомое течение

В большинстве случаев, выявляются антитела к щитовидной железе (наиболее специфичны антитела к рецептору ТТГ)

Антитела к щитовидной железе, как правило, отсутствуют

Диффузное усиление захвата Tc-99m при сцинтиграфии

«Горячие» узлы или чередование зон повышенного и пониженного накопления Tc-99m

Стойкая ремиссия после длительной тиреостатической терапии у 25% пациентов

Тиреостатическая терапия купирует тиреотоксикоз только на время приема препаратов и в целом бесперспективна

В ряде случаев, при БГ на первое место могут выходить проявления эндокринной орбитопатии (выраженный экзофтальм, нередко имеющий несимметричный характер, диплопия при взгляде в одну из сторон или вверх, слезотечение, ощущение «песка в глазах», отечность век). Здесь следует оговориться, что наличие у пациента выраженной эндокринной офтальмопатии (ЭОП) позволяет практически безошибочно установить пациенту этиологический диагноз уже по клинической картине, поскольку среди заболеваний, протекающих с тиреотоксикозом, ЭОП сочетается только с БГ (ЭОП – «визитная карточка» БГ). Важно понимать, что ЭОП не является проявлением собственно тиреотоксикоза, а развивается вследствие аутоиммунного воспаления ретробульбарной клетчатки и глазодвигательных мышц. То есть ЭОП, наряду с поражением ЩЖ с развитием тиреотоксикоза, является ещё одним проявлением системного аутоиммунного процесса при БГ. Ликвидация собственно тиреотоксикоза тиреостатической терапией или другими методами зачастую никак не отражается на течении ЭОП.

Диагностика

В типичных случаях не вызывает существенных трудностей. При подозрении на наличие у пациента тиреотоксикоза ему показано определение уровня ТТГ. При обнаружении пониженного уровня ТТГ пациенту проводится определение уровня свободных Т4 и Т3: если хотя бы одни из них повышен – речь идет о манифестном тиреотоксикоза, если они оба в норме – о субклиническом.

Читайте также:
Расклад "Семь жемчужин Изиды": описание, значение карт

После подтверждения наличия у пациента тиреотоксикоза, проводится этиологическая диагностика, направленная на выявление конкретного заболевание, которое его обусловило. Здесь следует оговориться о том, что тиреотоксикоз является синдромом, который встречается при многих заболеваниях ЩЖ, совершенно разных по этиологии и патогенезу и подходам к лечению. К сожалению в сознании многих врачей все эти заболевания порой воспринимаются как некое одно, и за выявлением тиреотоксикоза, без каких-либо разбирательство следует назначение тиреостатической терапии. Здесь, при обсуждении дифференциальной диагностики синдрома тиреотоксикоза, следует напомнить, что существует как минимум три его патогенетических варианта:

1. Гиперпродукция тиреоидных гормонов (гипертиреоз) – ЩЖ в избытке продуцирует тиреоидные гормоны. Этот вариант тиреотоксикоза как раз и имеет место при БГ и ряде других заболевания (узловой и многоузловой токсический зоб). В этой ситуации тиреотоксикоз – наиболее тяжелый, он эффективно купируется тиреостатической терапией, но заболевания протекающие с гиперфункцией ЩЖ имеют наихудший прогноз и зачастую требуют проведения аблативной терапии (тиреоидэктомия, терапия радиоактивным йодом).

2. Деструктивный (тиреолитический) тиреотоксикоз развивается в результате разрушения фолликулов ЩЖ и попадания в кровяное русло избытка тиреоидных гормонов, содержащихся в коллоиде и тироцитах. Такой вариант тиреотоксикоза развивается при подостром (тиреоидит ДеКервена), послеродовом, безболевом («молчащем») и цитокининдуцированном тиреоидитах, а также при амиодарон-индуцированном тиреотоксикозе 2-го типа. За исключением последнего заболевания, деструктивный тиреотоксикоз, как правило, не отличается значительной тяжестью, при нём не эффективны тиреостатики, а заболевания с ним протекающие, как правило, имеют достаточно хороший прогноз.

3. Медикаментозный тиреотоксикоз развивается при передозировке препаратами тиреоидных гормонов. При комплексном лечении высокодифференцированного рака ЩЖ эта передозировка делается сознательно (супрессивная терапия).

Методом, который всегда необходимо применять при подозрении на патологию ЩЖ является УЗИ. При БГ примерно у половины пациентов обнаруживается диффузное увеличение ЩЖ. Кроме того, УЗИ может выявить характерную для большинства аутоиммунных заболевания гипоэхогенность ЩЖ. По данным сцинтиграфии при БГ выявляется диффузное усиление захвата изотопа железой (рис. 2). Как и при всех других аутоиммунных заболеваниях ЩЖ, при БГ могут определяться высокие уровни классических антител к ЩЖ (антитела к тиреоидной пероксидазе – АТ-ТПО и антитела к тиреоглобулину – АТ-ТГ). Это наблюдается не менее, чем в 70–80% случаев БГ. Таким образом, обнаружение классических антител не позволяет отличить БГ от хронического аутоиммунного, послеродового и «безболевого» («молчащего») тиреоидита, но может, в сумме с другими признаками, существенно помочь в дифференциальной диагностике БГ и функциональной автономии ЩЖ. Следует помнить о том, что классические антитела могут обнаруживаться у здоровых людей (у 10% женщин) без каких-либо заболеваний ЩЖ. Большее диагностическое значение имеет определение уровня антител к рецептору ТТГ (АТ-рТТГ).

Прежде всего, планируя лечение, нужно отчетливо понимать, что при БГ речь идет об аутоиммунном заболевании, причиной которого является выработка антител к ЩЖ иммунной системой. Как известно, на сегодняшний день отсутствует специфическая иммунотропная терапия каких-либо аутоиммунных заболеваний и БГ в этом плане не исключение.

Вопреки этому, к сожалению, очень часто приходится сталкиваться с представлением о том, что хирургическое удаление части ЩЖ само по себе способно вызвать ремиссию заболевания, хотя как хирургия БГ, так и терапия радиоактивным йодом-131 идеологически должна восприниматься лишь как удаление из организма «органа мишени» для антител, ликвидирующее тиреотоксикоз. То же самое относится и к тиреостатической терапии: она эффективно ликвидирует тиреотоксикоз, предотвращая его тяжелые усложнения у пациента, но она вряд ли оказывает влияние на иммунопатогенез заболевания, о чём свидетельствует тот факт, что тиреотоксикоз рецидивирует после отмены тиреостатиков у подавляющего большинства пациентов (75%). В настоящее время существует 3 метода лечения БГ, каждый из которых не лишен существенных недостатков.

1. Консервативное лечение БГ

Назначается для достижения эутиреоза перед оперативным лечением, а также, в отдельных группах пациентов, в качестве базового длительного курса лечения, который, в некоторых случаях, приводит к стойкой ремиссии. Длительную консервативную терапию имеет смысл планировать далеко не у всех пациентов. В первую очередь, речь идет о пациентах с умеренным увеличением объема ЩЖ (до 40 мл); при зобе больших размеров после отмены тиреостатиков неминуемо разовьется тиреотоксикоз. Кроме того, консервативную терапию не следует планировать у пациентов с выраженными осложнений тиреотоксикоза (мерцательная аритмия, выраженный отеопороз и др.). Вероятность ремиссии заболевания крайне низка в ситуации выраженного повышения уровня тиреоидных гормонов (уровень св. Т4 более 70–80 пмоль/л, уровень св. Т3 – более 30 пмоль/л). Эта вероятность существенно ниже у мужчин, у курильщиков, а также у молодых пациентов (моложе 30 лет) и детей. Как правило, бесперспективно, и, главное, небезопасно для пациента, назначение повторных курсов лечения при развитии рецидива тиреотоксикоза спустя 12–18 месяцев тиреостатической терапии. Важным условием планирования длительной тиростатической терапии является готовность пациента следовать рекомендациям врача (комплаентность) и доступность квалифицированной эндокринологической помощи.

Читайте также:
Обзор колоды Таро Модная Ведьма: история создания, особенности, символы

В качестве тиреостатиков на протяжении более 60 лет в клинической практике во всем мире используются препараты из группы тионамидов: тиамазол (тирозол, мерказолил, метизол, метимазол) и пропилтиоурацл (ПТУ, пропицил). В соответствии с последними международными рекомендациями препаратом выбора для тиреостатической терапии является тиамазол (тирощол). ПТУ рекомендуется использовать для лечения тиреотоксического криза и тиреотоксикоза в первом триместре беременности.

Ключевой механизм действия тионамидов заключается в том, что, попадая в ЩЖ, они подавляют действие тиреоидной пероксидазы, ингибируют окисление йода, йодирование тиреоглобулина и конденсацию йодтирозинов. С чем связано то, что у небольшой части пациентов после годичного курса тиреостатической терапии развивается ремиссия не вполне понятно. По одной из версий, эти препараты всё-таки обладают неким влиянием на собственно аутоиммунный процесс, в частности было показано, что тионамиды влияют на активность и количество некоторых субпопуляций лимфоцитов, снижают иммуногенность тиреоглобулина за счет уменьшения его йодирования, снижают продукцию простагландинов Е2, IL-1, IL-6 и продукцию тироцитами белков теплового шока. С другой стороны, эти эффекты могут быть опосредованы ликвидацией тиреотоксикоза, которую обеспечивают тиреостатики. Так или иначе, примерно у 25% пациентов при исходно небольшом зобе и нетяжёлом тиреотоксикозе спустя год тиреостатической терапии можно ожидать развития спонтанной иммунологической ремиссии заболевания и сохранения эутиреоидного состояния после отмены препаратов.

Если пациенту планируется проведение курса тиростатической терапии, тионамиды в начале назначаются в относительно больших дозах: 30–40 мг тиамазола (на 12 приема). В начале лечения удобнее пользоваться препаратами, содержащими большую дозу тиамазола в одной таблетке (Тирозол-10). На фоне такой терапии спустя 4–6 недель у 85% пациентов с тиреотоксикозом средней тяжести удается достичь эутиреоидного состояния, первым признаком которого является нормализация уровня свободного Т4 и Т3. Уровень ТТГ может еще долго оставаться сниженным. На период до достижения эутиреоза, а зачастую и на более длительный срок, большинству пациентов целесообразно назначение бета-адреноблокаторов (анаприлин – 120 мг/сут, атенолол – 100 мг/сут). После нормализации уровня свободного Т4 пациенту начинают снижать дозу тиреостатика и, примерно через 2-3 недели, переходят на прием поддерживающей дозы (5–15 мг в день). Далее пациент может вестись на одном только тиреостатике под ежемесячным контролем функции ЩЖ и необходимой коррекцией его дозы (титрационный режим или схема «блокируй»). При сложностях поддержания стойкого эутиреоза, а также при невозможности столь частого контроля пациента, может быть назначена так называемая схема «блокируй и замещай», когда к относительно большой дозе тиреостатика (10–15 мг тиамазола), которая надежно блокирует ЩЖ, добавляется заместительная терапия препаратами левотироксина (L-T4) (50–75 мкг). Схема «блокируй и замещай» проста в использовании, поскольку позволяет полностью заблокировать продукцию тиреоидных гормонов, что исключает возможность возвращений тиреотоксикоза. Критерием адекватности терапии является стойкое поддержание нормального уровня Т4 и ТТГ. Вопреки бытующим представлениям тиамазол и ПТУ сами по себе не обладают так называемым «зобогенным» эффектом. Увеличение размера ЩЖ на фоне их приема закономерно развивается лишь при развитии медикаментозного гипотиреоза, который можно легко избежать, назначив левотироксин в рамках схемы «блокируй и замещай».

Поддерживающая терапия «блокируй и замещай» (10–15 мг тиамазола и 50–75 мкг L-T4) продолжается от 12–18 месяцев. Дальнейшее увеличение объема ЩЖ на фоне проводимой терапии даже при условии стойкого поддержания эутиреоза (это закономерно произойдет при медикаментозном гипотиреозе или, наоборот, при недостаточной блокаде ЩЖ) существенно снижает шансы на успех лечения. Очень редким (0,06%), но грозным осложнением тионамидов является агранулоцитоз, казуистически редко – изолированная тромбоцитопения. Рецидив тиреотоксикоза после окончания курса лечения тиреостатиками наиболее часто развивается в течение первого года после их отмены.

2. Оперативное лечение

По современным представлениям, целью оперативного лечения, равно как и обсуждаемой ниже терапии йодом-131, является удаление большей части ЩЖ, с одной стороны, обеспечивающее развитие послеоперационного гипотиреоза, а с другой, что наиболее принципиально, исключающее любую возможность рецидива тиреотоксикоза (табл. 2).

Таблица 2. Хирургическое лечение токсического зоба и терапия I-131

Гипотиреоз – не осложнение, а, в большинстве случаев, цель этих методов лечения

{RANDOM_PARAGRAPH=401-800}
{RANDOM_SECTION=500-3000}

Рейтинг
( Пока оценок нет )
Понравилась статья? Поделиться с друзьями:
Добавить комментарий

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: